окончание, см. предыдущую страницу.

 «В Рязанский Губернский Революционный Трибунал

Гражданина Ярославской губернии

Романо-Борисовского уезда

Алексеевской волости д. Сынково

Служащего 16-й батареи 4-го

 Дивизиона Петроградской артиллерии

Воздушной обороны

Ивана Константиновича Захарова

Прошение

13-го с/г 6 сентября начальником тюрьмы мне было объявлено, что дело по обвинению меня 11-го сентября Чрезвычайной Комиссией передано в Революционный Трибунал.

Находясь в заключении уже 7-ю неделю и не имея в Рязани ни одного знакомого я нахожусь в исключительно плохих условиях: не имея возможности переменить бельё, продуктов извне не получаю совершенно, по состоянию здоровья мне необходима диета, сижу только на положенном тюремном пайке, что вконец расшатывает и без того плохое здоровье.

Нахождение моё в тюрьме ставит также и семью мою, находящуюся в Петрограде в безвыходное положение, т.к. она лишена всякой поддержки.

Уехал я из Петрограда на 5 дней не от сладкой жизни, а от голода, чтобы достать у одного знакомого хлеба для семьи, которого в Петрограде  выдают по 1/8 на человека, и то не каждый день.

Разговор мой с неизвестным мне человеком в гостинице «Золотой якорь» (послуживший арестом), был разговор не официальный, а частный ничего не преследующий.

Да! Разве мог я несомненный пролетарий, благодаря Советской власти получивший возможность жить по-человечески и, безусловно стоящий за эту власть, что-либо преследовать? Конечно нет.

Всё то, что я говорил о Красной Армии, я говорил на основании приказов, которые печатались в газетах и тех, которые лишь приходилось читать на службе, на основании речей самого товарища Троцкого и других деятелей, а также на основании своих личных наблюдений, т.к. я сам служу в Красной Армии.

Всё мной сказанное о Красной Армии, не касается Красной Армии, которая служит по обязательному набору, а касалось той, которая набиралась добровольно, как например Петроградская армия Воздушной обороны, и опять таки сказанное касалось не абсолютно всей этой армии, а частично.

Сам я, безусловно против всех несознательных товарищей, называющих себя большевиками.

 Если я в разговоре с неизвестным передал, что в Петрограде большинство против большевиков, то в этом, мне кажется, нет преступления.

 Сказано это было запросто, в простой беседе, и не толпе, а одному человеку, так что ни о каком подрыве власти, здесь речи и быть не может.

В чём же заключается моё преступление?

Если даже в моём разговоре и есть доля вины, то за эту вину я уже поплатился и даже слишком.

Просидеть 6 недель в заключении, к тому же без смены белья и без получения извне продуктов питания, получить инфлюенцию, быть 6 недель оторванному от семьи и зная, что она осталась без денег и хлеба, болеть душой за неё, всё это служит достаточным наказанием за моё преступление.

 Настоящим заявлением обращаюсь к Революционному Трибуналу с убедительной просьбой: принять всё здесь изложенное во внимание и освободить меня из тюрьмы, или же об ускорении слушания моего дела»[1].

Приговором Рязанского Губернского революционного трибунала  красноармейцы 4-го дивизиона Петроградской артиллерии по воздушной  обороне Иван Николаевич Козлов и Иван Захаров были признаны виновными в оскорбительных выражениях по адресу Советской власти и приговорены к 4 месяцам тюремного заключения, с учётом срока предварительного заключения[2].